Надежда Тальконы [СИ] - Евгения Витальевна Корешкова

конечностями почти над головой у Надежды, явно теряя равновесие и… плюхнулась на украшенный цветочной гирляндой собственный зад. Со стороны казалось, что она наткнулась на невидимую стену, несуществующее защитное поле. С полминуты Бади хрюкала. Сначала удивленно, а затем воркующе, узнавая и радуясь. И всё это время Надежда успокаивала её на уровне подсознания:

— Ну что ты, маленькая! Ведь это же я, забыла? Успокойся, маленькая. Всё хорошо! Сейчас поедем домой. Успокойся, пожалуйста.

Бади слушала, удивленно вытянув вперед шею и поигрывая локаторами напряженных ушей. Потом, даже Надежда не ожидала такого, взяла и легла у её ног, подогнув колени, вытянув доверчиво шею и полуприкрыв глаза. Уши, только что напряженно торчащие, повисли мятыми тряпочками. Надежда коротко и шумно выдохнула и опустила руку. Обошлось.

Аллант и Надежда ехали верхом почти впереди свадебной процессии, и хрунты вышагивали, чуть пританцовывая, вполне слушаясь повода, словно и не дурили вовсе.

7

Утром следующего дня Алланту пришлось подняться значительно раньше, чем хотелось бы. Наспех организованная свадьба совпала по срокам с храмовым праздником на Западном материке, на котором, по давней традиции, должны были присутствовать все мужчины Императорской династии. И, плюс ко всему, в этот же день проходил Выпускной вечер в Джанерской Школе, куда попасть тоже было необходимо. И все это нужно было успеть сделать до полудня, когда начиналась вторая часть свадебной церемонии.

Аллант осторожно и ласково поцеловал ещё дремлющую, теперь уже законную жену и, выбравшись из постели, натянул одеяло, прикрывая её до подбородка. Она открыла глаза и улыбнулась в ответ, блаженно щурясь после очень короткого сна.

— Уже уходишь?

— Спи. Отдыхай и ни о чем не думай. Расслабься хотя бы сегодня. У нас все-таки отпуск и свадьба. — он бережно отвел у неё со лба прядь растрепавшихся за ночь волос. — Я постараюсь не опоздать.

— Бедный-бедный, мой Аллант! — она лениво нежилась на роскошной кровати, — даже сегодня тебе не дали отдохнуть!

Они ещё раз поцеловались на прощание, Аллант вышел из спальни, а Надежда, повернулась на правый бок досыпать. Сна, естественно, не получилось. Слишком непривычно для неё было такое времяпровождение. Она провозилась ещё полчаса, тщетно пытаясь уснуть, и поднялась. Из прихожей появилась Бетина, которая очевидно караулила момент пробуждения хозяйки, чутко вслушиваясь в каждый шорох. И, когда Надежда, умывшись, попыталась надеть форму, она робко запротестовала и принесла то самое голубое платье.

Надежда была вынуждена подчиниться, запоздало сообразив, что действительно, лучше походить в платье и привыкнуть к нему хотя бы немного, чтоб не путаться в широком длинном подоле, как вчера во время свадьбы. Хорошо, хоть другие не заметили, как ей было некомфортно без привычной удобной формы. От завтрака она отказалась и, присев у туалетного столика, чтоб надеть серьги, попросила Бетину принести соку. Бетина пошла, было, но от самых дверей попятилась.

— К Вам гости, Праки Надежда.

— Тогда на всех неси! — и, ещё вдевая вторую серьгу, Надежда вышла в гостиную. У стола, на котором громоздилась огромная куча вчерашних свадебных подарков, стояла Шоракси. За её правым плечом скромно потупила глаза молоденькая служанка, та же самая, что сопровождала Шоракси на свадьбе. Она тоже разглядывала угол, заваленный подарками.

Надежда до того удивилась, что не сумела сдержаться:

— Шоракси, Вы?! — и тут же спросила как можно вежливее: Геранд тоже уехал? — и радушно пригласила, — садитесь. Как хорошо, что Вы зашли. Будем вместе ждать возвращения наших мужчин.

Шоракси резко повернулась. В руках у неё была изящная фарфоровая вазочка с инкрустацией самоцветами — голубой узор по перламутровому фону. И лицо её вовсе не выражало дружественных чувств.

— Нам нужно кое-что выяснить! — и, так же резко повернувшись, быстро сунула вазочку в грудь ничего не подозревающей служанке. Та не успела подхватить и хрупкая вещица мгновенно превратилась в кучу осколков.

— Безрукая тварь! — взвизгнула Шоракси и закатила служанке мощную оплеуху, от которой девушка пошатнулась и, вскрикнув, закрыла рот ладонью. Надежда сначала подумала, что от испуга. Но широко распахнутые глаза, выражая и ужас и боль, переполнились слезами, а между пальцами начала медленно просачиваться кровь.

— Ну зачем же так! — попыталась заступиться за служанку Надежда, — подумаешь, одной безделушкой меньше! Тем более, что она и не виновата…

Вот тут-то всё и началось.

— А ты вообще замолчи, безродная шлюха! — истерично закричала Шоракси, подбочениваясь, как простолюдинка и нисколько не ограничивая себя в выражениях, — ты что думаешь, я тебя навещать пришла, нищета поганая? Я пришла сказать тебе, чтоб ты не больно расфуфыривалась. Думаешь, вскружила голову принцу, так и сама пролезешь в знатные дамы? Да ты как была нищенкой, бесприданницей так и останешься ей! Да у тебя даже на свадьбу надеть ничего не нашлось, всё из милости подали, чтоб перед людьми не позориться. На тебе и сейчас серьги из моих обносков. Подали милостыньку нищенке нахальной!

Надежда остолбенела и ошарашено слушала, ещё с трудом веря во всё происходящее. Бетина, успев отдать распоряжение о соке, вернулась и стояла на пороге, пораженная не меньше.

— Да будет тебе известно, — всё больше распалялась Шоракси, — твой муженек младший в семье, и он не наследует ни престола, ни богатства. Так что можешь ни на что не рассчитывать. Я, а не ты, скоро буду Рэллой Тальконы! И тогда ты не то что порога этого дворца не переступишь, на Тальконе не посмеешь появиться. Выскочка безродная, шлюха с космопорта! Да за твоей спиной на свадьбе не только родителей не было, а вообще никого кроме нашей прислуги, нищенка! И ты ещё вздумала равняться со мной, единственной наследницей. Да у меня в приданом столько богатств, что тебе и не снилось!

Надежда молча слушала, понимая, что возражать что-либо сейчас просто бесполезно. Она приготовилась принять всю бесконечную тираду оскорблений и грязи. Бетина, пытаясь хоть как-то помочь своей Праки, буквально выхватила из рук подошедшей служанки поднос с двумя высокими хрустальными бокалами и широкогорлым кувшином, наполненным ярко-рубиновым соком, подбежала, встав между Надеждой и Шоракси.

— Ваш сок, Праки Надежда.

— Спасибо, Бетина, — поблагодарила Надежда и, простодушно улыбаясь, предложила разъяренной фурии, — может быть, соку хочешь?

Шоракси, до предела взбешенная таким спокойным поведением противницы, от которого поневоле пропадает весь пыл и неоткуда становится черпать злость для продолжения ссоры, буквально взревела:

— Хочу!!! — и, стремительно схватив кувшин, выплеснула его содержимое в лицо Надежде.

Она несколько секунд стояла ошеломленная, затем медленно провела правой ладонью по лицу сверху вниз, вытираясь, и, снисходительно улыбнувшись Шоракси, спросила участливым тоном:

— Ну что, тебе полегче стало?

Эти слова оказались последней каплей в чаше ярости.

— Ах